Светоний жизнь 12 цезарей божественный август. Светоний гай транквилл

Пикантные подробности личной жизни правителей гарантировали «Двенадцати цезарям» популярность как в античности, так и в Новое время. В качестве своеобразного их продолжения задумывались Марием Максимом «Жизнеописания Августов ». Эйнхард вставил в латинское жизнеописание Карла Великого строки, в которых Светоний восхвалял доблести Августа. Вплоть до начала систематических археологических исследований в XIX веке именно по сообщениям Светония было принято судить о том или ином императоре из числа Флавиев и Юлиев-Клавдиев .

На английский «12 цезарей» впервые перевёл Филемон Холланд в 1606 году , в 1717 году другой перевод выпустил Джейбс Хьюз , а уже в 1732 году вышел перевод Джона Кларка . В XX веке это сочинение, в частности, перевёл Роберт Грейвс . Среди переводчиков на русский - М. И. Ильинский (первое издание 1776 года), В. А. Алексеев (1904) и М. Л. Гаспаров (1964, серия «Литературные памятники »). Отдельные пассажи (например, о том, как Тиберий предавался педофилии в уединении острова Капри) представлялись настолько разнузданными, что вплоть до конца XX века в переводах их заменяли отточиями либо оставляли латинский текст без перевода.

Стиль сочинений

Особенности языка

Язык Светония характеризуется как ясный, простой и в равной степени удалённый от двух популярных направлений риторики рубежа I и II веков - искусственной архаизации речи и «нового стиля» . Его отказ от тщательной стилизации своей речи шёл вразрез с традициями развитой античной историографии . Более того, особенности стиля и характера работы позволяют некоторым современным исследователям предполагать, что по античным представлениям Светоний вовсе не считался историком .

Стилистического единства у Транквилла не наблюдается даже в пределах одних и тех же биографий , однако существует немало черт, свойственных всем его произведениям. Так, стремление Светония к краткости слога отмечали ещё античные авторы . Ряд современных исследователей обнаруживает у него признаки сухого делового стиля, который несёт отпечаток работы в императорской канцелярии , хотя в его произведениях встречаются некоторые черты, свойственные только художественной прозе «серебряного века» и античной поэзии . В целом, Светоний считается автором, чуждым римских риторических традиций , из-за чего художественные достоинства отдельных эпизодов иногда считаются следствием списывания из первоисточников .

Грамматика произведений Светония имеет ряд специфических черт. Историк отдаёт предпочтение конструкциям с сочинительной связью и с причастными оборотами , а также редко применяет союзы . В его речи много излишних синонимов (плеоназмов): например, «сообщник и участник », «истина и правда », «члены и части империи », «хитростью и коварством », «убеждает и увещевает » и так далее . Иногда одну и ту же мысль Светоний выражает с помощью и положительного, и отрицательного оборота: например, «даром и без всякой платы », «мужа и ещё не вдовца » . Иногда автор использует на месте конкретных существительных отвлечённые: например, «браки » в значении «замужние женщины », «дружбы и приязни » в значении «друзья и приятели » . Кроме того, он нередко заменяет изъявительное наклонение сослагательным , активно использует производные слова и предложные конструкции .

Лексика римского автора также имеет некоторые особенности. Транквилл вольно обращается с основными принципами риторики «золотого века», предписывающими тщательно отбирать слова, и активно пользуется разговорными выражениями и оборотами своего времени. Из-за отказа от стилизации речи под старину он отказывается от устаревших слов, которые активно использовали современники. Немало в его речи греческих слов , использование которых было нехарактерно для римской историографии . В частности, именно по-гречески Светоний записал обращение умирающего Цезаря к Бруту . От произведений других римских историков Светония отличает частое использование специальных терминов и активное цитирование документов .

Заметной особенностью стиля Светония является его обыкновение начинать рассказ о каком-либо явлении в жизни описываемого правителя со слова, которое характеризовало тему рассказа: так, в жизнеописании Цезаря глава, начинающаяся со слова «Сражения» , рассказывает о том, как диктатор вёл себя во время битвы, какие основные тактические приёмы применял; глава, которая начинается со слова «Проступки» , описывает его отношение к провинностям солдат . Заканчиваются его фразы, как правило, глаголами .

Сам Транквилл с одобрением высказывается о стиле Октавиана Августа, Марка Туллия Цицерона и Гая Юлия Цезаря . По мнению С. И. Соболевского, Светоний неоднократно озвучивал мнения описываемых лиц (прежде всего, Августа) о языке и стиле, которые совпадали с его собственными .

Особенности изложения

Светоний - приверженец расположения фактов из жизни описываемого императора не по хронологии, а по тематическим рубрикам. Принципы построения биографий относительно едины для всех из них. В кратком виде их структура такова: происхождение (род и предки); жизнь до прихода к власти; особенности правления; личная жизнь; смерть и погребение . При этом хронологическая последовательность соблюдается только в разделе о жизни до начала правления . Биография Отона имеет наименьшее число рубрик - 10, биографии Цезаря и Августа имеют наибольшее количество рубрик - 22 . Иногда историк меняет разделы местами: например, описание внешности и телосложения Клавдия находится среди перечисления его пороков, а соответствующее описание Нерона расположено после рассказа о его смерти . Хотя иногда высказывается предположение, что образцом для рубрик Светония послужили «Деяния божественного Августа » - автобиография первого римского принцепса, - современные исследователи видят в подобной структуре работы следование римской традиции . По мнению Михаэля фон Альбрехта , на строгую структуру произведений Светония оказала влияние его работа преподавателем словесности, в задачи которого входило обучение анализу текстов .

Особенности структуры «Жизни двенадцати цезарей» были замечены давно. В 1901 году немецкий филолог Фридрих Лео предположил, что в эллинистическую эпоху в античном мире сложились два типа биографий. Биографии первого типа структурировали материал в хронологической последовательности событий, а жизнеописания второго типа распределяли сведения по темам. Биографии первого типа («перипатетические, или гипомнематические биографии») описывали политиков и полководцев, а второго («александрийские биографии») - философов и писателей. По мнению немецкого исследователя, Светоний в «Жизни двенадцати цезарей» стал первым, кто применил традиции второго типа биографий к государственным деятелям (впрочем, современные историки литературы более осторожны в выводах : уже у Корнелия Непота не всегда выдерживалась хронология ). Впрочем, сам жанр биографии был для Рима достаточно новым: первыми известными римскими биографами были Корнелий Непот (биографии полководцев и правителей) и Марк Теренций Варрон («александрийские биографии») .

Применение иной схемы выразилось не только в отказе от следования хронологии, но и, например, в отказе от морализаторского истолкования фактов, характерного для Плутарха - другого известного биографа этого времени . Помимо этого, римский писатель стремился не к поиску причин явлений или к построению обобщений, но к оценке событий. Поэтому Светоний отказался от сопоставления фактов друг с другом и, напротив, стремился к их изоляции, чтобы читатель мог дать им собственную оценку. Кроме того, в «Жизни двенадцати цезарей» положительные и отрицательные качества и поступки императоров, как правило, разграничиваются, а в биографии Нерона автор прямо говорит об этом делении . Везде, кроме биографии Тита, отрицательные оценки следуют после положительных .

Отбор фактов для биографий императоров характерен ориентацией на раскрытие личности правителя, а не на описание исторического контекста, то есть его правления. Исключение иногда делается для наиболее важных событий, но и среди них практически не упоминаются инциденты в провинциях, а наибольшее внимание уделяется Риму и императорскому двору. Крупные восстания и войны нередко описываются только как повод для рассказа о занимательных событиях из жизни императоров. Как отмечает М. Л. Гаспаров, «не случайно из всех военных предприятий императоров подробнее всего описанным оказался шутовской поход Калигулы в Галлию и Германию » .

Различные биографии ориентируются на разные жанровые формы и, как следствие, используют неодинаковые выразительные средства: например, биография Тита стилизована под панегирик, и в ней значительно больше эпитетов и параллелизмов, чем в схожей по объёму биографии Отона .

Источники

Как и многие другие историки своего времени, Светоний редко называет свои источники. По мнению М. Л. Гаспарова, он озвучивает их только когда речь идёт о недостаточно ясных вопросах, когда он желает переложить ответственность за спорные сведения на других или когда появляется возможность похвалиться доступом к редким документам . В целом, Транквилл был очень начитан и использовал множество источников для своих трудов . Всего он упоминает около тридцати имён авторов, на сведения которых он ссылался, среди которых есть и совершенно неизвестные в сохранившейся литературе люди .

Биографии императоров начиная с Тиберия имеют меньше источников, чем два первых жизнеописания . Вероятно, Светоний не пользовался Тацитом , Плутархом , Веллеем Патеркулом , Иосифом Флавием - историками I-II веков, чьи сочинения дошли до наших дней . Впрочем, один фрагмент жизнеописания Нерона иногда рассматривают как полемику с Тацитом . Кроме того, некоторые сходства в сочинениях Светония и Тацита могут толковаться либо как результат знакомства с «Анналами», либо как использование общих источников. Некоторые сходства обнаруживаются у Светония с Плутархом. Биографии Цезаря у обоих авторов содержат похожие материалы, заимствованные, вероятнее всего, из воспоминаний приближённого Цезаря Гая Оппия , а также из «Истории гражданской войны» Гая Азиния Поллиона . Несмотря на частое использование одних и тех же источников, между двумя биографами существует немало расхождений, причина которых остаётся невыясненной . Таким образом, вопрос об отношении Светония к сочинениям двух известных современников (Плутарх и Тацит) продолжает оставаться нерешённым .

Кроме опоры на работы предшественников, Светоний прибегает к использованию сведений, почерпнутых из первоисточников. Их частое использование отличает Светония от других римских историков, которые нередко ограничивались лишь информацией из трудов более ранних авторов. Известно, что Светоний читал письма Августа, написанные его рукой, и неоднократно их цитировал. Ограниченное использование им этих писем иногда служит основанием для уточнения датировки всего произведения. Использовал он такие малодоступные материалы, как автобиография Тиберия, его речи и письменные заявления в сенате, а также протоколы сенатских заседаний. В его биографиях встречаются эпиграммы на императоров и бытовавшие в Риме насмешки над ними. Наконец, Светоний собирал свидетельства очевидцев: он ссылается на рассказы своего деда и отца, на воспоминания мальчика-раба, который присутствовал во время убийства Домициана, ссылается на неких «старших», а также прибегает к собственным воспоминаниям. По разным источникам он также приводит слова императоров, особенно их шутки и остроты .

Сохранность сочинений. Рукописи. Издания

До наших дней «Жизнь двенадцати цезарей» сохранилась практически полностью. Впрочем, ни одна из рукописей, включая самые ранние, не имеет предисловия и начала биографии Гая Юлия Цезаря с историей рода Юлиев, обстоятельствами рождения будущего диктатора, его детством и обычным для античной литературы перечислением предзнаменований. В VI веке византийский антиквар Иоанн Лид пользовался копией с посвящением Септицию Клару, но в рукописи IX века посвящения уже нет. По некоторым оценкам, утерянный фрагмент мог быть весьма значительным - до 16 рукописных страниц . В нём Светоний мог рассказать также о своих намерениях, обосновать важность своего труда и указать на оригинальность работы .

Древнейшая сохранившаяся рукопись «Жизни двенадцати цезарей» относится к IX веку. Она условно известна как «Codex Memmianus» (условные обозначения - «Codex Parisinus 6115», «Paris. Lat. 6115» или «M») и создана около 840 года в Туре . Однако ещё ранее в Фульдском монастыре существовала и другая рукопись. Около 844 года её хотел получить для своих исследований антиквар Серват Луп , аббат монастыря Ферьер , но ему прислали копию. Возможно, фульдский манускрипт был источником (архетипом) для всех последующих копий «Жизни двенадцати цезарей» ; в специальной литературе он традиционно обозначается как «Ω» (Омега) по классификации Макса Има , в менее известной классификации Лео Прюдома его обозначение - «P» . Предполагается, что именно этим кодексом около 818 года пользовался Эйнхард для составления биографии Карла Великого . Другие рукописи были сделаны значительно позднее. В частности, в XI веке был создан манускрипт «Gudianus 268 Guelferbytanus», или «G», в XI или XII веках - «Vaticanus 1904», или «V», в XII веке - «Codex Laurentianus 68, 7» и «Codex Parisinus 6116» . Рукописи сочинений Светония делят на четыре группы по характерным особенностям прочтения различных фрагментов. Эти разночтения восходят к небольшому числу источников (архетипов). К самой древней первой группе относятся манускрипты «M» и «G», вторая («V», «Codex Laurentianus 68, 7» и другие кодексы) и третья группы («Codex Parisinus 6116» и другие) восходят к двум разным рукописям-архетипам приблизительно XI века, четвёртая группа представлена копиями эпохи Возрождения .

Первые два издания «Жизни двенадцати цезарей» вышли в 1470 году (оба - в Риме) и в 1471 году (в Венеции). В их основе лежали поздние копии (рукописи четвёртой группы). В 1564 году были впервые опубликованы уточняющие прочтения спорных фрагментов по рукописи «M» (первая группа), а в 1610 году в Париже было напечатано издание Светония, основанное на непосредственном изучении «M» . В Новое время велась активная работа по восстановлению оригинального текста Светония. Долгое время образцом служило издание Иоганна Георга Гревиуса 1672 года, которое особенно сильно повлияло на изучение творчества римского писателя в Нидерландах и Англии. В 1713 году начал работу над новым критическим изданием текстов Светония известный филолог Ричард Бентли , но в 1719 году отказался от этой затеи . Современные издания текста «Жизни двенадцати цезарей» основываются на критическом тексте К. Л. Рота, выпущенном в 1858 году и основанном на сравнении всех рукописей .

Напишите отзыв о статье "Жизнь двенадцати цезарей"

Примечания

1. М. Л. Гаспаров.
2. в Британской энциклопедии
3. Berry E. G. «Hamlet» and Suetonius // Phoenix. - 1948. Vol. 2, No. 3, Suppl. to Vol. 2. - P. 80
4. Bowersock G. W. Suetonius in the eighteenth century // From Gibbon to Auden: Essays on the Classical Tradition: Essays on the Classical Tradition. - P. 54
5. В античную эпоху все литературные произведения зачитывались вслух, что обусловило тесную связь ораторского мастерства и литературы; см.: Гаспаров М. Л. Введение. Литература европейской античности // История всемирной литературы .- Т. 1. - М .: Наука, 1983. - С. 305.
6. «Новый стиль» - условное обозначение направления в ораторском искусстве и литературе Древнего Рима, разработанное между концом I века до н. э. и серединой I века н. э. Отличительные особенности «нового стиля» - краткие отточенные фразы, изобиловавшие антитезами и парадоксами, а также стремление произвести мгновенный эффект; см.: Гаспаров М. Л. Греческая и римская литература I в. н. э. // История всемирной литературы. В девяти томах. Т. 1. - М .: Наука, 1983. - С. 469.
7. Дуров В. С. Художественная историография Древнего Рима. - СПб. : СПбГУ, 1993. - С. 113
8. Соболевский С. И. Историческая литература II-III вв. // История римской литературы в 2-х томах. - Т. 2. - М .: Изд-во АН СССР, 1962. - С. 347
9. Альбрехт М. История римской литературы в 3-х томах. - Т. 3. - М .: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2005. - С. 1526
10. Чистякова Н. А. , Вулих Н. В. История античной литературы. - Л. : ЛГУ, 1963 - С. 418
11. Гаспаров М. Л. Светоний и его книга // Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. - М .: Правда, 1988. - С. 354
12. Соболевский С. И. Историческая литература II-III вв. // История римской литературы в 2-х томах. - Т. 2. - М .: Изд-во АН СССР, 1962. - С. 348
13. Гаспаров М. Л. Светоний и его книга // Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. - М .: Правда, 1988. - С. 355
14. Альбрехт М. История римской литературы в 3-х томах. - Т. 3. - М .: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2005. - С. 1527
15. В оригинале Светоний записал фразу по-гречески: др.-греч. Και σύ, τέκνον (И ты, дитя)
16. (Suet. Caes. 60) Светоний. Божественный Юлий, 60. Цитата: «В сражения он вступал не только по расчёту… »
17. (Suet. Caes. 67) Светоний. Божественный Юлий, 67. Цитата: «Проступки солдат он не всегда замечал… »
18. Альбрехт М. История римской литературы в 3-х томах. - Т. 3. - М .: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2005. - С. 1528
19. Чистякова Н. А. , Вулих Н. В. История античной литературы. - Л. : ЛГУ, 1963 - С. 417
20. Lounsbury R. C. Suetonius // Dictionary of Literary Biography. Vol. 211: Ancient Roman Writers. - Gale-Bruccoli Clark Layman, 1999. - P. 302
21. Попова Т. В. Поиски канонической формы в «Биографиях 12 цезарей» Светония // Поэтика древнеримской литературы. Жанры и стиль. - М .: Наука, 1989. - С. 246
22. Mellor R. The Roman Historians. - London-New York: Routledge, 1999. - P. 148
23. Альбрехт М. История римской литературы в 3-х томах. - Т. 3. - М .: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2005. - С. 1524
24. Альбрехт М. История римской литературы в 3-х томах. - Т. 3. - М .: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2005. - С. 1525
25. Гаспаров М. Л. Светоний и его книга // Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. - М .: Правда, 1988. - С. 360-361
26. Альбрехт М. История римской литературы в 3-х томах. - Т. 3. - М .: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2005. - С. 1523
27. Попова Т. В. Поиски канонической формы в «Биографиях 12 цезарей» Светония // Поэтика древнеримской литературы. Жанры и стиль. - М .: Наука, 1989. - С. 245
28. Попова Т. В. Поиски канонической формы в «Биографиях 12 цезарей» Светония // Поэтика древнеримской литературы. Жанры и стиль. - М .: Наука, 1989. - С. 243-244
29. (Suet. Ner. 19) Светоний. Нерон, 19. Цитата: «Все эти поступки… порой достойные немалой похвалы, я собрал вместе, чтобы отделить их от пороков и преступлений, о которых буду говорить дальше »
30. Гаспаров М. Л. Светоний и его книга // Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. - М .: Правда, 1988. - С. 347-348
31. Альбрехт М. История римской литературы в 3-х томах. - Т. 3. - М .: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2005. - С. 1523-1524
32. Гаспаров М. Л. Светоний и его книга // Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. - М .: Правда, 1988. - С. 349
33. Попова Т. В. Поиски канонической формы в «Биографиях 12 цезарей» Светония // Поэтика древнеримской литературы. Жанры и стиль. - М .: Наука, 1989. - С. 256
34. Гаспаров М. Л. Светоний и его книга // Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. - М .: Правда, 1988. - С. 360
35. Альбрехт М. История римской литературы в 3-х томах. - Т. 3. - М .: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2005. - С. 1522
36. Соболевский С. И. Историческая литература II-III вв. // История римской литературы в 2-х томах. - Т. 2. - М .: Изд-во АН СССР, 1962. - С. 345
37. Соболевский С. И. Историческая литература II-III вв. // История римской литературы в 2-х томах. - Т. 2. - М .: Изд-во АН СССР, 1962. - С. 346
38. (Suet. Ner. 52) Светоний. Нерон, 52. Цитата: «Неправы те, кто думает, будто он выдавал чужие сочинения за свои: я держал в руках таблички и тетрадки с самыми известными его стихами, начертанными его собственной рукой, и видно было, что они не переписаны с книги или с голоса, а писались тотчас, как придумывались и сочинялись, - столько в них помарок, поправок и вставок »
39. Pelling C. The First Biographers: Plutarch and Suetonius // A companion to Julius Caesar / Edited by M. Griffin. - Wiley-Blackwell, 2009. - P. 252
40. Pelling C. The First Biographers: Plutarch and Suetonius // A companion to Julius Caesar / Edited by M. Griffin. - Wiley-Blackwell, 2009. - P. 253
41. Соболевский С. И. Историческая литература II-III вв. // История римской литературы в 2-х томах. - Т. 2. - М .: Изд-во АН СССР, 1962. - С. 336
42. Альбрехт М. История римской литературы в 3-х томах. - Т. 3. - М .: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2005. - С. 1535
43. The Manuscripts // Suetonius, in two volumes. Volume I. Ed. and transl. by J. C. Rolfe. - London-Cambridge (MA), 1979. - P. XXI
44. Гаспаров М. Л. Примечания // Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. - М .: Наука, 1993. - С. 274
45. Innes M. The Classical Tradition in the Carolingian Renaissance: Ninth-Century Encounters with Suetonius // International Journal of the Classical Tradition. - 1997. Vol. 3, No. 3. - P. 272
46. Гаспаров М. Л. Примечания // Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. - М .: Наука, 1993. - С. 275

Отрывок, характеризующий Жизнь двенадцати цезарей

– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.

– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п"отивники отказались от п"ими"ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т"и начинать сходиться.
– Г…"аз! Два! Т"и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак"ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.

Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника, да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.
Ночью он позвал камердинера и велел укладываться, чтоб ехать в Петербург. Он не мог оставаться с ней под одной кровлей. Он не мог представить себе, как бы он стал теперь говорить с ней. Он решил, что завтра он уедет и оставит ей письмо, в котором объявит ей свое намерение навсегда разлучиться с нею.
Утром, когда камердинер, внося кофе, вошел в кабинет, Пьер лежал на отоманке и с раскрытой книгой в руке спал.
Он очнулся и долго испуганно оглядывался не в силах понять, где он находится.
– Графиня приказала спросить, дома ли ваше сиятельство? – спросил камердинер.
Но не успел еще Пьер решиться на ответ, который он сделает, как сама графиня в белом, атласном халате, шитом серебром, и в простых волосах (две огромные косы en diademe [в виде диадемы] огибали два раза ее прелестную голову) вошла в комнату спокойно и величественно; только на мраморном несколько выпуклом лбе ее была морщинка гнева. Она с своим всёвыдерживающим спокойствием не стала говорить при камердинере. Она знала о дуэли и пришла говорить о ней. Она дождалась, пока камердинер уставил кофей и вышел. Пьер робко чрез очки посмотрел на нее, и, как заяц, окруженный собаками, прижимая уши, продолжает лежать в виду своих врагов, так и он попробовал продолжать читать: но чувствовал, что это бессмысленно и невозможно и опять робко взглянул на нее. Она не села, и с презрительной улыбкой смотрела на него, ожидая пока выйдет камердинер.
– Это еще что? Что вы наделали, я вас спрашиваю, – сказала она строго.
– Я? что я? – сказал Пьер.
– Вот храбрец отыскался! Ну, отвечайте, что это за дуэль? Что вы хотели этим доказать! Что? Я вас спрашиваю. – Пьер тяжело повернулся на диване, открыл рот, но не мог ответить.
– Коли вы не отвечаете, то я вам скажу… – продолжала Элен. – Вы верите всему, что вам скажут, вам сказали… – Элен засмеялась, – что Долохов мой любовник, – сказала она по французски, с своей грубой точностью речи, выговаривая слово «любовник», как и всякое другое слово, – и вы поверили! Но что же вы этим доказали? Что вы доказали этой дуэлью! То, что вы дурак, que vous etes un sot, [что вы дурак,] так это все знали! К чему это поведет? К тому, чтобы я сделалась посмешищем всей Москвы; к тому, чтобы всякий сказал, что вы в пьяном виде, не помня себя, вызвали на дуэль человека, которого вы без основания ревнуете, – Элен всё более и более возвышала голос и одушевлялась, – который лучше вас во всех отношениях…
– Гм… гм… – мычал Пьер, морщась, не глядя на нее и не шевелясь ни одним членом.
– И почему вы могли поверить, что он мой любовник?… Почему? Потому что я люблю его общество? Ежели бы вы были умнее и приятнее, то я бы предпочитала ваше.
– Не говорите со мной… умоляю, – хрипло прошептал Пьер.
– Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des аmants), а я этого не сделала, – сказала она. Пьер хотел что то сказать, взглянул на нее странными глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что он хотел сделать, было слишком страшно.
– Нам лучше расстаться, – проговорил он прерывисто.
– Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, – сказала Элен… Расстаться, вот чем испугали!
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.

Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.

ИЗ СВЕТОНИЯ «ЖИЗНЬ 12 ЦЕЗАРЕЙ» - ИЗВЛЕЧЕНИЕ - Полный текст

1. ОБ ИМПЕРАТОРАХ


4. РИМСКИЕ ТИТУЛЫ и ЧИНЫ

1. ОБ ИМПЕРАТОРАХ

ИМПЕРАТОРЫ/ЖЁНЫ/ДЕТИ/ДОПОЛНИТЕЛЬНО/

ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ (100-44 гг. до н. э.)

Правил 5 лет – 49-44 гг. до н. э. (Убит)/

1 жена - Корнелия (умерла)/
Дочь - Юлия/Вышла замуж за Гнея Помпея, после смерти Юлии предложил Помпею в жёны Октавию, внучку своей сестры Юлии.

2 жена - Помпея (развод)/Были недоказанные подозрения, что она ему изменила. Несмотря на это он развёлся, заявив, что «Жена Цезаря должна быть вне подозрений».

3 жена - Кальпурния/

1. Больше всех любил Сервилию, мать Брута (были предположения, что Брут его сын) и Клеопатру, у которой от него был сын Цезарион.
2. Его род исходил по матери к царям, по отцу – к богине Венере.
3. Не был императором – был диктатором.
4. В завещании усыновил внука своей сестры Юлии – Октавиана, которому оставил 3/4 своего имущества.

АВГУСТ ОКТАВИАН (63 г. до н. э. – 14 г. н. э.)

Правил 41 год – 27 г. до н. э. – 14 г. н. э./

1 жена - Клавдия – падчерица Антония/
Поссорившись со своей тёщей Фульвией, он не тронув жены, отпустил её девственницей.

2 жена - Скрибония (развод)/
Дочь - Юлия-ст./
Брак вызван политическим расчётом. Он должен был скрепить мир Августа с Секстом Помпеем, женатым на племяннице Скрибонии. Развёлся в день рождения дочери Юлии, т. к. «устал от её дурного нрава». Дочь сначала выдал за Марцелла, сына своей сестры, а после его смерти за Марка Агриппу, а после его смерти за своего пасынка Тиберия. Имел троих внуков и двух внучек – Юлию-мл. и Агриппину-ст., которую он выдал замуж за внука своей сестры – Германика. От этого брака появятся Калигула и Агриппина-мл.

3 жена - Ливия Друзилла, мать Тиберия/
Отнял её беременной (Друзом-старшим) у её первого мужа Тиберия Клавдия Нерона. Любил и почитал её больше всех/

1. Обеих Юлий – дочь и внучку он сослал, т. к. они себя запятнали всеми пороками.
2. Из богатой семьи. Его мать Атия (и его сестры Октавии –мл.) была дочерью Юлии – сестры Цезаря. Атия была в родстве с Помпеем.
3. Правил единовластно 44 года (император – 41 год)
4. Ему было присвоено имя «отца отечества». Это было высшим почётом. До него это имя носили Цицерон и Цезарь.
5. Страдал мочекаменной болезнью. С трудом переносил холод и жару.
6. Наследниками первой степени он назначил своего пасынка Тиберия, которого он усыновил - 2/3 и Ливию - 1/3 имущества.

ТИБЕРИЙ (42 г. до н. э. – 37 г. н. э.)

Правил 23 года – 14-37 гг.
(Во время болезни ему «помог» умереть Калигула)/

1 жена - Агриппина-ст. – дочь Юлии-ст. (дочери Августа) и Марка Агриппы/
Сын - Друз-мл./
Была беременна во второй раз, и он её очень любил, но ему было велено срочно жениться на её матери Юлии-ст. - дочери Августа.

2 жена - Юлия-ст./
Юлия ему была противна. У неё это был 3-ий брак (Марцелл, Марк Агриппа). Но она ещё во время первого брака искала с ним близости. Август заочно от имени Тиберия, который был на Родосе, расторг их брак за развратные действия Юлии/

1. Потерял обоих сыновей – Друза и Германика, и перестал заниматься государственными делами и занялся развратом, особенно с мальчиками.
2. Сгноил Агриппину-ст. – жену усыновлённого сына Германика, мать Калигулы и Агриппины-мл. и внучку Августа. Он был очень жестоким человеком, и Август говорил: «Бедный римский народ, в какие он попадает медленные челюсти!» Но всё-таки Август полагал, что его достоинства перевешивают его недостатки, поэтому всё же передал власть ему.
3. Через Германика у него было трое внуков – Нерон, Друз и Гай (Калигула), а через Друза – один – Тиберий. Старших Нерона и Друза Тиберий заморил голодом.
4. Наследство оставил Калигуле и Тиберию в равных долях.
5. По отцу принадлежал к знаменитому роду Клавдиев, которые приняли прозвище «Нерон», что означает «храбрый», «сильный».
6. Был постоянным посетителем философских школ.
7. После смерти внуков Августа - Луция и Гая, был усыновлён Августом, а он, в свою очередь, усыновил Германика-ст., своего племянника, сына Друза-ст. – своего брата.

КАЛИГУЛА (12-41 гг.)

Правил 4 года – 37-41 гг.
(Убит)/

1 жена - Юния Клавдилла (из очень знатного рода)
(умерла при родах)

2 жена - Друзилла – его сестра/(умерла)/
Лишил её девственности ещё подростком. Жил с ней как с законной женой. Он её очень любил. Других двух сестёр меньше.

3 жена - Ливия Орестилла/
Забрал её со свадьбы с Гаем Пизоном и объявил своей женой.

4 жена - Лоллия Павлина/
Жену Гая Меммия вызвал к себе, развёл с мужем, взял в жёны, а спустя немного времени отпустил, запретив ей с кем бы то ни было сближаться.

5 жена - Цезония/
Дочь - Юлия Друзилла/
Любил Цезонию больше всех. Она от другого мужа уже родила трёх дочерей. В день рождения дочери объявил себя мужем Цезонии/

1. Сожительствовал со всеми своими сёстрами.
2. Обладал природной свирепостью и жестокостью. У него было помрачение ума.
3. Усыновил своего брата Тиберия (потом неожиданно его казнил) и приблизил своего дядю Клавдия, родного брата отца (потом оставил его в живых, лишь на потеху себе).
4. Огромное состояние - около 3 млрд. сестерциев он промотал за год.
5. Его отец Германик-ст. был внуком Августа, усыновлённым Тиберием – родным братом его отца – Друза-ст. Германик пользовался всеобщей любовью и как полководец, и как человек, но по версии, был отравлен Тиберием.
6. Когда Калигула вступил во власть, народ ликовал, т. к. очень любил его отца.
7. Прозвище «Калигула» - «Сапожок» он получил, т. к. подрастал среди воинов, в одежде рядового солдата.
8. Предполагают, что именно он отравил и задушил подушкой Тиберия. Этим он хотел отмстить за гибель матери Агриппины-ст. и своих старших братьев Нерона и Друза.
9. Назначил своего коня («Инцитата») консулом – верховным судьей, а себя объявил богом.
10. Убит в результате заговора. В этот день убиты его жена и дочь.

КЛАВДИЙ (10 г. до н. э. – 54 г. н. э.)

Правил 13 лет (41-54 гг.)/
(Отравлен)

1 жена - Плавтия Ургуланилла (развод)
Сын - Друз
Развёлся из-за её наглого разврата.

2 жена - Элия Петина (развод)
Дочь - Антония/
Развёлся из-за мелких ссор.

3 жена - Валерия Мессалина (казнена)
Дочь - Октавия;
Сын - Германик (Британик)
Позже Германика назовут Британиком, которого отравит Нерон.
Октавию выдал за своего пасынка Нерона, которого в дальнейшем усыновил.
Казнил Мессалину за её беспутство.

4 жена - Агриппина-мл. Была дочерью его брата Германика и сестрой Калигулы.

1. В детстве он был очень болезненным и телом, и умом. Ни Август, ни Тиберий не предлагали ему никаких должностей, только Калигула его приблизил к власти. В дальнейшем его здоровье было хорошим, страдал только от сильнейших болей в желудке.
2. Стал императором неожиданно после убийства Калигулы. Со временем все стали относиться к нему с открытым презрением.
3. Отец - Друз – ст., который был замечательным полководцем. Ему и его потомкам присвоили прозвище «Германик».
4. Мать Антония-мл. – дочь Антония и сестры Августа – Октавии-мл., т. о. Август его внучатый дядя.
5. После того, как его старший брат Германик был усыновлён Тиберием, он принял прозвище «Германик».
6. Изгнал иудеев из Рима.
7. Обладал природной свирепостью и кровожадностью.
8. Хотел передать свою власть сыну Британику, но Агриппина-мл. , которая хотела сделать императором своего сына Нерона, отравила Клавдия, дав ему отравленные белые грибы - «пищу богов».

НЕРОН (37-68 гг.)

Правил 14 лет (54-68 гг.)
(Покончил самоубийством)/

Конец династии Юлиев-Клавдиев, которые были у власти 117 лет)

Порядок престолонаследия при Юлиях-Клавдиях был чрезвычайно причудлив: власть переходила в лучшем случае от родственника к родственнику, но никогда от отца к сыну или от брата к брату – у Флавиев ровно наоборот)

1 жена - Октавия - дочь Клавдия и Валерии Мессалины (развод)/
Жизнь с ней была ему в тягость. После нескольких неудачных попыток удавить её, он ей дал развод за бесплодие, а затем казнил по незаслуженному обвинению в прелюбодеянии.

2 жена - Поппея Сабина/Её первый муж был римским всадником (от него был сын Руфрий Криспина, которого по приказу Нерона утопили в море).
Любил её безмерно, но в ссоре убил её ударом в живот, когда она была беременной.
Дочь - Клавдия Августа. Умерла в младенчестве.

3 жена - Статилия Мессалина/ Для того, чтобы взять её в жёны, он убил её мужа – консула.

1. Любил декламировать стихи, выступал в театре. Изучал музыку, пел песни.
Его первые шаги правления были чрезвычайно позитивные.
2. В дальнейшем стали проявляться его природные пороки – наглость, похоть, распущенность, скупость, жестокость.
3. Отравил со второго раза своего соперника и брата Британика.
Несколько неудачных попыток он делал, чтобы отравить свою мать, применял другие способы, но она выживала, тогда он дал команду умертвить её.
Казнил по обвинению в заговоре Антонию, дочь Клавдия за то, что она отказалась выйти за него замуж после смерти Поппеи.
Сенеку заставил покончить с собой.
И далее казнил без меры и разбора.
Сжёг Рим, свалив это на христиан, надеясь переименовать его в «Нерополь».
4. Происходил из знаменитого рода Агенобарбов из рода Домициев. Его прадед по другой линии Марк Антоний.
5. Отец Нерона Гней Домиций Агенобарб был сыном Антонии-ст. дочери М. Антония и был гнуснейшим человеком.
6. Отец Нерона, при его рождении, признался, что от него и Агриппины-мл. ничего не может родиться, кроме ужаса и горя для человечества.
7. На одиннадцатом году жизни он был усыновлён Клавдием и отдан на воспитание Сенеке.
8. В 17 лет после смерти Клавдия стал императором.
9. Восхищался своим дядей Калигулой за то, что за такое малое время тот сумел промотать огромное наследство Тиберия.
10. Зная, что есть решение сената казнить его за злодейства, Нерон вонзил себе меч в горло со словами «Какой великий артист погибает!»

ВЕСПАСИАН (9-79 гг.)

Правил 10 лет (69-79 гг.)/

Жена - Флавия Домицилла
Сыновья - Тит и Домициан; дочь - Домицилла

1. Жену и дочь он пережил. После смерти жены он снова взял к себе свою бывшую наложницу Цениду, которая была письмоводительницей Антонии-мл., матери Клавдия, и она жила с ним почти как законная жена, даже когда он стал уже императором. 2. После кончины Нерона в 68-69 гг. бесславно правили императоры Гальба, Отон и Вителлий. После мятежей и их гибели, в 69 г. войска присягнули Веспасиану.
3. Происходил из незнатного рода Флавиев.
4. Навлёк немилость Нерона, т. к. во время его пения или выходил, или засыпал.
5. Он покорил Иудею, разрушил храм и вернулся в Рим с триумфом.
6. Его упрекали только за его сребролюбие. Он увеличивал подати, недоимки, налоги. Скупал вещи только за тем, чтобы позже их продать с выгодой, продавал должности и т. д.
7. Один из его знатных пленников – Иосиф Флавий, когда его заковывали в цепи, с твёрдой уверенностью заявил, что вскоре его (Флавия) освободит тот же человек, но уже император. Так он предсказал императорство Веспасиана и в дальнейшем станет его приближённым.
8. Любил шутки, насмешки на уровне пошлости и непристойности. Был человеком остроумным. Тит упрекал отца за то, что тот обложил и нужники налогом. Веспасиан взял монету из первой прибыли, поднёс к его носу и спросил воняет ли она. «Нет», - ответил Тит. «А ведь это деньги с мочи». Отсюда выражение «Деньги не пахнут».
9. Построил Капитолий.
Умер от лихорадки.

ТИТ (39-81 гг.)

Правил 2 года (79-81 гг.)/

1 жена - Аррецина Тертулла (умерла)

2 жена - Марция Фурнилла (развод). Развёлся с ней после рождения дочери.
Дочь - Юлия Флавия. Тит предлагал Домициану взять Юлию в жёны, тот отказывался, ссылаясь на свой брак с Домицией. Но когда её выдали за другого, он обольстил её, ещё при жизни Тита. После кончины Тита и её мужа, Домициан Юлию пылко любил, не таясь, и стал причиной её смерти, заставив вытравить плод, который она от него понесла.

1. Он очень любил Беренику – дочь иудейского царя Агриппы I и обещал на ней жениться.
2. От природы был очень добр. «Никто не должен уходить от императора печальным». «Если за день не сделал никому хорошего, то день прожит зря».
3. Дружил с Британиком – сыном Клавдия и Мессалины.
4. Снискал всеобщее уважение и как полководец, и как человек.
5. С другой стороны, он был жесток с врагами и вёл распутный образ жизни - попойки, мальчики, евнухи. Был алчен, брал взятки. Его стали называть вторым Нероном.
6. В дальнейшем он исправился, и в нём обнаружились великие добродетели. Пиры его были скромными, а Беренику против её и своего желания он выслал из Рима.
7. Уважал чужую собственность. У него была буйная юность и мудрая зрелость.
8. После его смерти народ оплакивал его как родного.

ДОМИЦИАН (51-96 гг.)

Правил 15 лет (81-96 гг.)/

Флавии правили 27 лет, столько же, сколько Клавдий и Нерон

Жена- Домиция Лонгина
(развод)
Развёлся с ней, когда уличил её в связи с актёром Парисом. Но разлуки не выдержал. И спустя недолгое время, якобы по требованию народа, взял её к себе.
Сын - Флавий. Умер через год после рождения.

1. Жадным его сделала бедность, а жестоким – страх.
2. Свирепость его была не только безмерной, но к тому же изощрённой и коварной.
3. Отличался безмерным сладострастием. Свои ежедневные связи называл «постельной борьбой».
4. О взаимоотношениях с дочерью Тита Юлией – см. выше.
5. С крайним недоверием относился к философам, многие из которых были казнены или высланы из Рима.
6. Снискав всеобщую ненависть и ужас, он погиб от заговора ближайших друзей, о чём знала и его жена, но заговорщиков не выдала.

2. ЖЕНЩИНЫ, СВЯЗАННЫЕ С НЕСКОЛЬКИМИ ИМПЕРАТОРАМИ

ЮЛИЯ. Жена Гнея Помпея; дочь ЦЕЗАРЯ

ЮЛИЯ. Мать Атии; бабка АВГУСТА; сестра ЦЕЗАРЯ

АТИЯ. Мать АВГУСТА; бабка Юлии-ст.; племянница ЦЕЗАРЯ

СКРИБОНИЯ. Мать Юлии-ст.; жена АВГУСТА; бабка Юлии-мл. и Агриппины-ст.

ЛИВИЯ ДРУЗИЛЛА (ЮЛИЯ АВГУСТА). Мать ТИБЕРИЯ; жена АВГУСТА; бабка КЛАВДИЯ
От неё пошли Клавдии (через первого мужа, отца Тиберия – Клавдия Нерона, Тиберия

ЮЛИЯ-ст. Мать Юлии-мл. и Агриппины-ст.; жена ТИБЕРИЯ; дочь АВГУСТА

ОКТАВИЯ-мл. Мать Антонии-мл.; жена М. Антония; бабка КЛАВДИЯ; сестра АВГУСТА

АНТОНИЯ-мл. Мать КЛАВДИЯ; Жена Друза-ст.; бабка КАЛИГУЛЫ

АГРИППИНА-ст. Мать КАЛИГУЛЫ и Агриппины-мл.; внучка АВГУСТА

АГРИППИНА-мл. Мать НЕРОНА; жена КЛАВДИЯ; сестра КАЛИГУЛЫ

3. НЕКОТОРЫЕ СОБЫТИЯ В ИУДЕО-ХРИСТИАНСКОЙ ИСТОРИИ ПРИ РАЗНЫХ ИМПЕРАТОРАХ

Имя императора/Годы правления/Событие в иудео-христианской истории/Примечание

Август/27 до Р.Х.- 14 после Р.Х./Рождество Иисуса./
Приемный сын Юлия Цезаря. Ливия – третья жена Августа заставила его усыновить своего сына Тиберия от первого брака.

Тиберий/14-37/Служение и смерть Иисуса./Изгнание иудеев из Рима./
Приемный сын Августа. Верил в предсказания, поэтому назначил своим преемником племенника Калигулу который первым вошел к нему на прием а не внука Гемеллу. К этому времени его сын Друз умер.

Калигула/37-41/Притеснял иудеев и изгнал их из Рима./
Отец – знаменитый полководец – Германик, который был братом Тиберия, т.е. Калигула племянник Тиберия. Назначил своего коня («Инцитата») консулом – верховным судьей, а себя объявил богом).
Иудеи отказались признать его божеством и поставить ему памятник в Храме (опусы юдофоба Апиона). Сожительствовал с родной сестрой Агриппиной- мл. (матерью Нерона от первого брака). Друг Агриппы I. Убит.

Клавдий/41-54/Изгнание иудеев из Рима./
Племянник Тиберия, дядя Калигулы и Агриппины-мл. Третью жену Мессалину он казнил из-за козней Агриппины-мл.,кот. стала его четвертой женой. Впоследствии она его отравила. Хромал и был заикой. Друг Агриппы I.

Нерон/54-68/Казнены Павел и Петр. Гонения в Риме/.
Агриппина-мл. была: сестрой имп. Калигулы, женой имп. Клавдия и матерью имп. Нерона. Приемный сын Клавдия. Женат на Октавии - дочери Клавдии и Мессалины.
В последствии убил Октавию и женился на Поппее, которую тоже убил. Также убил свою мать, которая возглавила заговор против сына. Его учителем был философ – Сенека. Сжег Рим, хотел построить новый город – Нерополис. После убийства Нерона наступил конец династии Юлиев - Клавдиев.
Веспасиан/69-79/Разрушение Иерусалима и Храма/.
Династия Флавиев (правили с 69 по 96 г.).

4. РИМСКИЕ ТИТУЛЫ и ЧИНЫ

Титул, чин/Значение

Цезарь/Фамильное имя Юлия Цезаря, принятое Августом и с той поры ставшее титулом императора.

Проконсул/Управляющий провинцией, находившейся в подчинении римскому Сенату.

Прокуратор/Имперский финансовый агент в сенатской провинции или управляющий небольшой провинцией, состоявшей в ведении имперского Легата.

Трибун/Офицер, командующий подразделением до 1000 человек.

Центурион/Офицер, командующий подразделением до 100 человек.

Легион/5-6 тыс. человек. (Количество легионов в разные годы составляло от 25 до 34). Состоял из 10 когорт.

Когорты/500-600 человек. Делились на Центурии (сотни).

Центурии/От 30 до 200 человек.

ФОТО ИЗ ИНТЕРНЕТА

Он потерял отца. Год спустя, уже назначенный жрецом Юпитера, он расторг помолвку с Коссуцией, девушкой из всаднического, но очень богатого семейства, с которой его обручили еще подростком, – и женился на Корнелии, дочери того Цинны, который четыре раза был консулом. Вскоре она родила ему дочь Юлию. Диктатор Сулла никакими средствами не мог добиться, чтобы он развелся с нею (2) Поэтому, лишенный и жреческого сана, и жениного приданого, и родового наследства, он был причислен к противникам диктатора и даже вынужден скрываться . Несмотря на мучившую его перемежающуюся лихорадку, он должен был почти каждую ночь менять убежище, откупаясь деньгами от сыщиков, пока, наконец, не добился себе помилования с помощью девственных весталок и своих родственников и свойственников – Мамерка Эмилия и Аврелия Котты. (3) Сулла долго отвечал отказами на просьбы своих преданных и видных приверженцев, а те настаивали и упорствовали; наконец, как известно, Сулла сдался, но воскликнул, повинуясь то ли божественному внушению, то ли собственному чутью: «Ваша победа, получайте его! но знайте: тот, о чьем спасении вы так стараетесь, когда-нибудь станет погибелью для дела оптиматов, которое мы с вами отстаивали: в одном Цезаре таится много Мариев!»

2. Военную службу он начал в Азии, в свите претора Марка Терма. Отправленный им в Вифинию, чтобы привести флот, он надолго задержался у Никомеда . Тогда и пошел слух, что царь растлил его чистоту; а он усугубил этот слух тем, что через несколько дней опять поехал и Вифинию под предлогом взыскания долга, причитавшегося одному его клиенту-вольноотпущеннику. Дальнейшая служба принесла ему больше славы, и при взятии Митилен он получил от Терма в награду дубовый венок .

3. Он служил и в Киликии при Сервилии Исаврике, но недолго: когда пришла весть о кончине Суллы, и явилась надежда на новую смуту, которую затевал Марк Лепид, он поспешно вернулся в Рим. Однако от сообщества с Лепидом он отказался, хотя тот и прельщал его большими выгодами. Его разочаровал как вождь, так и самое предприятие, которое обернулось хуже, чем он думал.

4. Когда мятеж был подавлен, он привлек к суду по обвинению в вымогательстве Корнелия Долабеллу, консуляра и триумфатора ; но подсудимый был оправдан. Тогда он решил уехать на Родос, чтобы скрыться от недругов и чтобы воспользоваться досугом и отдыхом для занятий с Аполлонием Молоном, знаменитым в то время учителем красноречия . Во время этого переезда, уже в зимнюю пору, он возле острова Фармакуссы попался в руки пиратам, и к великому своему негодованию оставался у них в плену около сорока дней. При нем были только врач и двое служителей: (2) остальных спутников и рабов он сразу разослал за деньгами для выкупа. Но когда, наконец, он выплатил пиратам пятьдесят талантов и был высажен на берег, то без промедления собрал флот, погнался за ними по пятам, захватил их и казнил той самой казнью, какой не раз, шутя, им грозил. Окрестные области опустошал в это время Митридат; чтобы не показаться безучастным к бедствиям союзников, Цезарь покинул Родос, цель своей поездки, переправился в Азию, собрал вспомогательный отряд и выгнал из провинции царского военачальника, удержав этим в повиновении колеблющиеся и нерешительные общины.

5. Первой его должностью по возвращении в Рим была должность войскового трибуна , присужденная ему народным голосованием. Здесь он деятельно помогал восстановлению власти народных трибунов, урезанной при Сулле. Кроме того, он воспользовался постановлением Плотия, чтобы вернуть в Рим Луция Цинну, брата своей жены, и всех, кто вместе с ним во время гражданской войны примкнул к Лепиду, а после смерти Лепида бежал к Серторию; и он сам произнес об этом речь.

6. В бытность квестором он похоронил свою тетку Юлию и жену Корнелию, произнеся над ними, по обычаю, похвальные речи с ростральной трибуны. В речи над Юлией он, между прочим, так говорит о предках ее и своего отца: «Род моей тетки Юлии восходит по матери к царям, по отцу же к бессмертным богам: ибо от Анка Марция происходят Марции-цари, имя которых носила ее мать, а от богини Венеры – род Юлиев, к которому принадлежит и наша семья. Вот почему наш род облечен неприкосновенностью, как цари, которые могуществом превыше всех людей, и благоговением, как боги, которым подвластны и самые цари».

(2) После Корнелии он взял в жены Помпею , дочь Квинта Помпея и внучку Луция Суллы. Впоследствии он дал ей развод по подозрению в измене с Публием Клодием. О том, что Клодий проник к ней в женском платье во время священного праздника, говорили с такой уверенностью, что сенат назначил следствие по делу об оскорблении святынь.

7. В должности квестора он получил назначение в Дальнюю Испанию. Там он, по поручению претора объезжая однажды для судопроизводства общинные собрания, прибыл в Гадес и увидел в храме Геркулеса статую Великого Александра. Он вздохнул, словно почувствовав отвращение к своей бездеятельности, – ведь он не совершил еще ничего достопамятного, тогда как Александр в этом возрасте уже покорил мир, – и тотчас стал добиваться увольнения, чтобы затем в столице воспользоваться первым же случаем для более великих дел. (2) На следующую ночь его смутил сон – ему привиделось, будто он насилует собственную мать; но толкователи еще больше возбудили его надежды, заявив, что сон предвещает ему власть над всем миром, так как мать, которую он видел под собой, есть не что иное, как земля, почитаемая родительницей всего живого .

8. Покинув, таким образом, свою провинцию раньше срока, он явился в латинские колонии , которые добивались тогда для себя гражданских прав. Несомненно, он склонил бы их на какой-нибудь дерзкий шаг, если бы консулы, опасаясь этого, не задержали на время отправку избранных для Киликии легионов.

Культура

ЖИЗНЬ ДВЕНАДЦАТИ ЦЕЗАРЕЙ

Выполнил: Горщевский Сергей

E-mail:[email protected]

БОЖЕСТВЕННЫЙ ЮЛИЙ............................ 3

БОЖЕСТВЕННЫЙ АВГУСТ......................... 4

ТИБЕРИЙ......................................................... 5

ГАЙ КАЛИГУЛА............................................ 6

БОЖЕСТВЕННЫЙ КЛАВДИЙ..................... 8

НЕРОН.............................................................. 9

ГАЛЬБА.......................................................... 10

отон.............................................................. 11

ВИТЕЛЛИЙ................................................... 12

БОЖЕСТВЕННЫЙ ВЕСПАСИАН.............. 13

БОЖЕСТВЕННЫЙ Т И Т............................. 14

ДОМИЦИАН.................................................. 15

БОЖЕСТВЕННЫЙ ЮЛИЙ

На шестнадцатом году он потерял отца. Год спустя, уже назначенный жрецом Юпитера, он расторг помолвку с Коссуцией, девушкой из всаднического, но очень богатого семейства, с которой его обручили еще подростком,- и женился на Корнелии, дочери того Цинны, который четыре раза был консулом. Вскоре она родила ему дочь Юлию. Диктатор Сулла никакими средствами не мог добиться, чтобы он развелся с нею. Поэтому, лишенный и греческого сана, и жениного приданого, и родо­вого наследства, он был причислен к противникам диктатора и даже вынужден скрываться. Несмотря на мучившую его пере­межающуюся лихорадку, он должен был почти каждую ночь ме­нять убежище, откупаясь деньгами от сыщиков, пока, наконец, не добился себе помилования с помощью девственных веста­лок и своих родственников и свойственников - Мамерка Эми­лия и Аврелия Котты. Сулла долго отвечал отказами на просьбы своих преданных и видных приверженцев, а те настаивали и упорствовали; наконец, как известно, Сулла сдался, но воскликнул, повинуясь то ли божественному внушению, то ли собственному чутью: «Ваша победа, получайте его! но знай­те: тот, о чьем спасении вы так стараетесь, когда-нибудь станет погибелью для дела оптиматов, которое мы с вами отстаивали: в одном Цезаре таится много Мариев!»

Оставив надежду получить провинцию, он стал домо­гаться сана великого понтифика с помощью самой расточи­тельной щедрости. При этом он вошел в такие долги, что при мыс­ли о них он, говорят, сказал матери, целуя ее утром перед тем, как отправиться на выборы: «или я Вернусь понтификом, или сов­сем не вернусь». И действительно, он настолько пересилил обоих своих опаснейших соперников, намного превосходивших его и возрастом и положением, что даже в их собственных трибах он собрал больше голосов, чем оба они во всех вместе взятых.

Говорят, будто он боялся, что ему придется дать ответ за все, что он совершил в свое первое консульство вопреки знаменьям, законам и запретам: ведь и Марк Катон не раз клятвенно заяв­лял, что привлечет его к суду тотчас, как он распустит войско, и в народе говорили, что, вернись он только частным че­ловеком, и ему, как Милону, придется защищать себя в суде, окруженном вооруженной охраной. Это тем правдоподобнее, что и Азиний Поллион рассказывает, как Цезарь при Фарсале, глядя на перебитых и бегущих врагов, сказал дословно сле­дующее: «Они сами этого хотели! меня, Гая Цезаря, после всего, что я сделал, они объявили бы виновным, не обратись я за помощью к войскам!» Некоторые, наконец, полагают, что Цезаря поработила привычка к власти, и поэтому он, взве­сив свои и вражеские силы, воспользовался случаем захватить верховное господство, о котором мечтал с ранних лет. Так ду­мал, по-видимому, и Цицерон, когда в третьей книге «Об обя­занностях» писал, что у Цезаря всегда были на устах стихи Еврипида, которые он переводит так:

Коль преступить закон - то ради царства; А в остальном его ты должен чтить.

Зрелища он устраивал самые разнообразные: и битву гладиаторов, и театральные представления по всем кварталам города и на всех языках, и скачки в цирке, и состязания ат­летов, и морской бой. В гладиаторской битве на форуме бились насмерть Фурий Лептин из преторского рода и Квинт Кальпен, бывший сенатор и судебный оратор. Военный танец плясали сыновья вельмож из Азии и Вифинии. В театре римский всадник Децим Лаберий выступал в миме собственного сочи­нения; получив в награду пятьсот тысяч сестерциев и золотой перстень, он прямо со сцены через орхестру прошел на свое место в четырнадцати первых рядах. На скачках, для которых цирк был расширен в обе стороны и окружен рвом с водой, знатнейшие юноши правили колесницами четверней и парой и показывали прыжки на лошадях. Троянскую игру исполняли двумя отрядами мальчики старшего и младшего возраста. Зве­риные травли продолжались пять дней; в заключение была показана битва двух полков по пятисот пехотинцев, двадцать слонов и триста всадников с каждой стороны; чтобы просторнее было сражаться, в цирке снесли поворотные столбы и на их месте выстроили два лагеря друг против друга. Атлеты состя­зались в течение трех дней на временном стадионе, нарочно сооруженном близ Марсова поля. Для морского боя было выкопано озеро на малом Кодетском поле: в бою участвовали битремы, триремы и квардиремы тирийского и египетского образца со множеством бойцов. На все эти зрелища отовсюду стеклось столько народу, что много приезжих ночевало в палатках по ули­цам и переулкам; а давка была такая, что многие были задавлены до смерти, в том числе два сенатора.

Затем он обратился к устройству государственных дел. Он исправил календарь: из-за нерадивости жрецов, произвольно вставлявших месяцы и дни, календарь был в таком беспорядке, что уже праздник жатвы приходился не на лето, а праздник сбора винограда - не на осень. Он установил, применительно к движению солнца, год из 365 дней и вместо вставного месяца ввел один вставной день через каждые четыре года. Чтобы правильный счет времени велся впредь с очередных январских календ, он вставил между ноябрем и декабрем два лишних меся­ца, так что год, когда делались эти преобразования, оказался сос­тоящим из пятнадцати месяцев, считая и обычный вставной, также пришедшийся на этот год.

Говорят, он был высокого роста, светлокожий, хорошо сложен, лицо чуть полное, глаза черные и живые. Здоровьем он отличался превосходным: лишь под конец жизни на него стали нападать внезапные обмороки и ночные страхи, да два раза во время занятий у него были приступы падучей. За своим телом он ухаживал слишком даже тщательно, и не только стриг и брил, но и выщипывал волосы, и этим его многие попре­кали. Безобразившая его лысина была ему несносна, так как часто навлекала насмешки недоброжелателей. Поэтому он обычно зачесывал поредевшие волосы с темени на лоб; поэтому же он с наибольшим удовольствием принял и воспользовался правом постоянно носить лавровый венок.

Среди его любовниц были и царицы - например, маври­танка Эвноя, жена Богуда: и ему и ей, по словам Назона, он делал многочисленные и богатые подарки. Но больше всех он любил Клеопатру: с нею он и пировал не раз до рассвета, на ее корабле с богатыми покоями он готов был проплыть через весь Египет до самой Эфиопии, если бы войско не отказалось за ним следовать; наконец, он пригласил ее в Рим и отпустил с великими почестями и богатыми дарами, позволив ей даже назвать новорожденного сына его именем. Некоторые гре­ческие писатели сообщают, что этот сын был похож на Цезаря и лицом и осанкой. Марк Антоний утверждал перед сенатом, что Цезарь признал мальчика своим сыном и что это известно Гаю Матию, Гаю Оппию и другим друзьям Цезаря; однако этот Гай Оппий написал целую книгу, доказывая, что ребенок, выдаваемый Клеопатрой за сына Цезаря, в действительности во­все не сын Цезаря (как будто это нуждалось в оправдании и защи­те). Народный трибун Гельвий Цинна многим признавался, что у него был написан и подготовлен законопроект, который Цезарь приказал провести в его отсутствие: по этому закону Цезарю позволялось брать жен сколько угодно и каких угодно, для рождения наследников. Наконец, чтобы не осталось сомне­ния в позорной славе его безнравственности и разврата, напомню, что Курион-старший в какой-то речи называл его мужем всех жен и женою всех мужей.

В заговоре против него участвовало более шестидесяти человек; во главе его стояли Гай Кассий, Марк Брут и Децим Брут. Сперва они колебались, убить ли его на Марсовом поле, когда на выборах он призовет трибы к голосованию,- разделившись на две части, они хотели сбросить его с мостков, а внизу подхватить и заколоть,- или же напасть на него на Священной дороге или при входе в театр. Но когда было объявле­но, что в иды марта сенат соберется на заседание в курию Пом­пея, то все охотно предпочли именно это время и место.

Он погиб на пятьдесят шестом году жизни и был сопри­чтен к ботам, не только словами указов, но и убеждением толпы. Во всяком случае, когда во время игр, которые впервые в честь его обожествления давал его наследник Август, хвостатая звезда сияла в небе семь ночей подряд, появляясь около один­надцатого часа, то все поверили, что это душа Цезаря, вознесен­ного на небо. Вот почему изображается он со звездою над го­ловой. В курии, где он был убит, постановлено было застроить вход, а иды марта именовать днем отцеубийственным и никогда в этот день не созывать сенат.

Из его убийц почти никто не прожил после этого больше трех лет и никто не умер своей смертью. Все они были осуждены и все погибли по-разному: кто в кораблекрушении, кто в битве. А некоторые поразили сами себя тем же кинжалом, которым они убили Цезаря.

БОЖЕСТВЕННЫЙ АВГУСТ

Август родился в консульство Марка Туллия Цицерона и Гая Антония, в девятый день до октябрьских календ, незадол­го до рассвета, у Бычьих голов в палатинском квартале, где теперь стоит святилище, основанное вскоре после его смерти. Действительно, в сенатских отчетах записано, что некто Гай Леторий, юноша патрицианского рода, обвиненный в прелюбодействе, умоляя смягчить ему жестокую кару из внимания к его моло­дости и знатности, ссылался перед сенаторами и на то, что он является владельцем и как бы блюстителем той земли, ко­торой коснулся при рождении божественный Август, и просил помилования во имя этого своего собственного и наследствен­ного божества. Тогда и было постановлено превратить эту часть дома в святилище.

«Жизнь двенадцати цезарей» – памятник римской литературы, где автор увлекательно излагает исторические события и детали из жизни двенадцати цезарей, в подробностях раскрывая биографические сведения о каждом, включая не только внешность и привычки, но также их участие в важнейших событиях римской истории. Великие императоры, среди которых Цезарь, Август, Тиберий, Калигула, Нерон, Тит, из исторических фигур предстают перед нами в виде ярких художественных образов. Действие книги охватывает период с 80 г. до н. э. по 96 г. н. э., когда Рим из республики превратился в империю. Произведение является ценнейшим литературным памятником современной культуры.

Произведение относится к жанру Публицистика, История. Исторические науки. Оно было опубликовано в 2007 году издательством Эксмо. Книга входит в серию "Зарубежная классика". На нашем сайте можно скачать книгу "Жизнь двенадцати цезарей" в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt или читать онлайн. Рейтинг книги составляет 4.42 из 5. Здесь так же можно перед прочтением обратиться к отзывам читателей, уже знакомых с книгой, и узнать их мнение. В интернет-магазине нашего партнера вы можете купить и прочитать книгу в бумажном варианте.